Вообще-то пятничный вечер он собирался провести совсем не так. Ноябрьская погода, установившаяся в окрестностях еще с неделю назад, совсем не располагала к прогулке даже такого заядлого любителя прошвырнуться по лесу, как Кларенса. Мужчина, привыкший работать в любое время года и при любых погодных условиях, в последнее время ничего не мог поделать со своим вечным состоянием, которое его друзья называли "морозной хандрой". Хотя почему морозной, если еще не так уж и холодно, Ларри никогда не понимал. А шуточки про его мерзлячность, конечно же, всегда проходили мимо ушей мужчины. Вот и этим вечером, когда чай с травами уже совсем настоялся, а дела были закончены, меньше всего лесничий ожидал одного. Что, впрочем, было явной ошибкой.
Винсент нагрянул словно гром на голову, вытащив сопротивляющегося Гилмора на улицу, с этим бредом про кентаврих - они слишком редки, чтобы вступать в связь с людьми, будь они волшебниками или нет, - и с бесконечной будничной ухмылкой повел своего друга в единственное возможное место. И даже когда Эберкромби отпустил руку Кларенса, тот почему-то и не думал молча развернуться и вернуться назад, пусть очень и хотелось. Мало ли, без него этот невозможный идиот и вовсе не вернется домой. Ларри привык быть вечной незримой тенью, ангелом-хранителем подле него, еще с самого времени учебы.
В "Иггдрасиле" никогда ничего не менялось. Все та же компания, все то же пойло, все та же Шевонн, которая всегда выглядит просто потрясающе. Гилмор мельком поздоровался с остальными учителями, у которых надолго обосновался Винсент, и уселся где-то с краю - вечный трезвенник, выпивающий слишком редко, чтобы тешить всех каждый раз своим неумением пить. В какой-то момент к нему подсаживается и сама хозяйка бара, и Кларенс все-таки не может сдержать ответной улыбки. Они болтают о каких-то глупостях, и он как будто не замечает каких-то намеков на то, что давненько он не захаживал в бар в одиночестве, а когда начинает переспрашивать - Мориарти уже нет на месте, ведь ей надо работать.
Вечер проходит на удивление быстро. В беседе, которую ведут подвыпившие учителя, Ларри принимает весьма пассивное участие, изредка вклиниваясь с комментарием, но по большей части он лишь улыбается рассказам, потягивая - кто бы сомневался - тыквенный сок. И, конечно же, исподтишка наблюдает за Винсентом. Каждый вечер он как будто открывает его с новой стороны, хотя они знакомы уже тысячу лет. Ему отлично удается играть роль нянки - но в какой-то момент Гилмор отвлекается, не то на беседу с кем-то, не то задремав - и когда его внимание вновь возвращается к Эберкромби, то становится слишком поздно. Тот уже слишком пьян. Хмурясь, волшебник решительно поднимается с места и направляется за совсем неадекватным другом, и весьма вовремя - Винсент спотыкается обо что-то, и Кларенс проворно подхватывает его под руку, помогая выйти из бара. На нечленораздельную речь он обращает ровным счетом ноль внимания, и пьяный профессор, оставшись без публики, весьма быстро засыпает.
Гилмор каждый раз удивляется своей способности доводить Эберкромби не то чтобы до его комнаты в Хогвартсе, но хотя бы до своего дома на окраине Запретного леса. Хижина встречает их запахом мяты и имбиря, который еще не успел выветриться, и каминным теплом. Винсент, словно по волшебству, если такое вообще существует, оживает и радостно направляется в сторону кровати Кларенса. Мужчина вздыхает - не больно то и хотелось, он все равно в последние несколько дней засыпает в кресле перед камином, если его беспокойные метания можно назвать сном. И все бы ничего, только вот Эберкромби явно не собирается снимать ничего, кроме уличной обуви, а его мантия порядочно пропиталась грязью и бог еще знает чем, да и на улице, кажется, моросил промозглый дождь... Гилмор вздыхает снова. Почему-то он не может так просто оставить друга в таком состоянии - мокрого и холодного. И это, конечно же, всего лишь дружеская взаимовыручка, ничего больше.
Однако в этот раз все идет слишком не по плану.
Кларенс хотел бы пропустить слова Винсента, которые явно были всего лишь порождением пьяного мозга, мимо ушей, да вот только почему-то не получается прогнать это оцепенение и заставить себя непринужденно, обыденно забурчать что-то вроде "ты с ума сошел, Эберкромби". Точнее, проговорить-то это получается, только совсем не так, как он ожидал.
- Я даже и не думал к тебе приставать, - качая головой, тихо отзывается Ларри, и - нет, конечно же нет - его голос вовсе не дрожит. Волшебник отгоняет непрошенные мысли из головы, вместо этого прося Бога, или что там еще у этих магглов, чтобы Винсент снова отрубился и перестал пороть всякий бред. Увы, Фортуна сегодня явно не на его стороне - тот даже и не собирается засыпать, найдя себе развлечение поинтереснее.
Кое-как Гилмору удается вернуть прежнее самообладание, хотя сейчас оно, несомненно, куда более хрупкое, чем раньше. Скрестив руки на груди и сделав шаг назад, он надеется на то, что выглядит незаинтересованным в продолжении банкета и даже строго.
- Винсент. Давай ты перестанешь молоть чепуху, дашь мне... разденешься и ляжешь спать. Завтра суббота, но это не значит, что тебе должна нравиться перспектива задержаться у меня до обеда.
И если сейчас эта беседа завершится, то он будет очень рад. Да вот только Кларенс нутром чует - просто так ему не отделаться.
